Кянан Агазаде в 2013-2018 годах учился на факультете международных отношений (бакалавриат) в Азербайджанской Дипломатической Академии (ADA Universiteti). Будучи студентом 3 курса, он был направлен в Великобританию для прохождения обучения в Университете Глазго. В 2018 — 2020 годах учился на факультете международных отношений (магистратура) в Государственнoм Университете Мальмё в Швеции. В 2019 – 2020 годах проходил научную стажировку в качестве помощника директора Аналитического Центра Стратегических Исследований России и Кавказа при МИД Швеции. В данный момент он работает экспертом Анкарского центра кризисных и политических исследований (ANKASAM), базирующегося в Турции. Свободно владеет русским, английским и шведскими языками.
Между Ираном и Азербайджаном создается довольно угрожающее напряжение. Иран концентрирует вооруженные силы на границе, а официальные лица практически в открытую угрожают вводом войск на территорию Армении, разделяющего Нахичевань (а заодно через нее и Турцию) с остальной территорией Азербайджана.
Если Иран намерен развязать неограниченную войну с любыми целями, это может ему обойтись достаточно дорого
В Иране на днях также назвали Азербайджан “маленькой страной”. Да Азербайджан – маленькая страна, хотя на карте мира есть страны и поменьше. Азербайджан является маленькой страной по сравнению с Ираном, но и Иран, если посмотреть с другой стороны тоже маленькая страна. Если сравнить с Россией, Канадой, Китаем, США, Бразилией, Австралией и Индией. Хотя размер и имеет значение в некоторых ситуациях, но примеры Исландии (Тресковые войны) и Финляндии (Зимняя Война) доказывают, что так бывает не всегда.
Иран также заявил, что не потерпит присутствия у своих границ “сионистского образования”. Иранцы так называют Израиль. Азербайджан отвергает обвинения официальных лиц Ирана в присутствии Израиля на азербайджано-иранской государственной границе и требует предоставить доказательства. У Ирана нет никаких доказательств.
K сожалению, Тегеран пытается оказать давление на Азербайджан и продолжает нагнетать обстановку. Таким грубым поведением он отдаляет Азербайджан от себя и ограничивает возможности для взаимного сотрудничества между двумя соседними государствами.
Фактически, у Ирана холодные отношения, со всеми соседними странами включая мусульманские государства. Нормальная внешняя связь имеется только с изолированной Арменией. 30 лет открытого сотрудничества с оккупантом, в том числе продолжение поставок оружия и нефтепродуктов после 44-дневной войны.
Экономика Ирана и его военно-промышленный комплекс находится в состоянии упадка. Над иранскими военными учениями с ухмылкой наблюдал весь цивилизованный мир. Для демонстрации своего величия, были выведены на учения огромное количество старой техники , используемых еще со времен Шаха. В качестве примера приведу устаревшие боевые машины пехоты М-113. Они не только морально и физически старые, но и к тому же не имеют оригинального камуфляжа.
Некоторые новостные каналы не перестают тиражировать информацию про «Выпуск 4000 ракет по Баку. Ну, во-первых, не выпустят. Во-вторых, с точки зрения военной мощи, Иран технологически слаб, если сравнивать его с Израилем или Пакистаном. Даже в сравнении с Азербайджаном, Иран выигрывает только в численности (демографический фактор – его главное преимущество). Мы можем вспомнить что очень давно, в 80-е годы, гораздо более современная армия Ирана (по меркам того времени), имевшая американскую авиацию, ПВО и прочие вооружения шахской армии, целых 8 лет не могла справиться с Ираком. Она не могла пройти дальше своих границ. При этом надо помнить, что Иракская армия, через пару лет после завершения ирано-иракской войны (1980-1988), была сметена американцами во время операции «Буря в пустыне в 1991». Прошло более 40 лет и американские вооружения Иранской армии устарели. Многолетние санкции лишили доступа к западным технологиям. Фанатизма и оптимизма по поводу «успеха Иранской революции» значительно уменьшились (в сравнении с 80-ми).
Так, для информации, Азербайджан единственная страна в мире наряду с Израилем, которая имеет на вооружении ракеты Spike NLOS, купленные в Израиле. В количестве 300 шт. Это противотанковые ракеты с дальностью стрельбы в 25 км. Дальность стрельбы иранского танка максимум 5 км. То есть пока Иранский танк выйдет на огневую позицию и его раз пять уничтожат. Там все настолько плохо, что Израиль может безнаказанно проводить бомбежки реакторов и спецоперации по ликвидации Иранских ядерщиков в центре Тегерана.
Общую проблему это не решает. Иран находится в тупике. Захватившая реальную власть группировка КСИР подменила собой государство. В реальности Иран как независимое государство перестал существовать. Это просто кормовая площадка для квази-религиозной военизированной группировки, которую вполне справедливо называют террористической, но строго говоря, это теперь не совсем так: террористы как раз не имеют доступа к государственному управлению. Естественно, что усиление внешней агрессии сопровождалось и увеличением размеров и масштаба внутреннего террора в самом Иране, население которого стало жить еще хуже.
Понятно, что население Ирана относится к происходящему без малейшего воодушевления, и единственной электоральной базой режима является откровенно маргинальный деклассированный слой, который получает подачки от режима, заполняет вакансии в разнообразных вооруженных формированиях, едет умирать в зоны чужих конфликтов, чтобы прокормить семью. Собственно, и здесь совпадения достаточно близкие.
Иранская модель это модель выживания как нации, так и конфессии. Это такой специфический замкнутый на себя националистическо-клерикальный проект. При доле шиитов в исламском мире примерно в 10-15 процентов, замкнутый клерикальный проект гарантирует только одну стратегию: стратегию осажденной крепости. Мало того внутри шиитского проекта тоже есть жесткие противоречия национального толка: арабы-шииты не сильно ладят с шиитами-персами, чему свидетельство крайне сложная ситуация в Ираке, где местный национализм и патриотизм постоянно конфликтуют с конфессиональной солидарностью. Иран пытался в свое время выдвинуть идею панисламского лидерства, но в итоге она так и не была не то что реализована, но даже и сформулирована.
В сложном современном глобальном мире местечковые замкнутые на себя национальные проекты практически обречены. Китайский, кстати, тоже — он вычерпает свой собственный внутренний ресурс, после чего неминуемо войдет в кризис. Произойдет это через двадцать лет или через пятьдесят — никто не знает. Но китайцы тоже не могут выдвинуть проект, интересный не только для китайцев. Скорее всего, они даже не понимают, что это такое, хотя маоизм, как ни странно, но был таким проектом, особенно успешным в странах Латинской Америки, где он до сих пор довольно жестко конкурирует еще с одним глобальным левым проектом — троцкизмом
Поэтому, мы слышим только примитивную иранскую пропаганду, и в данной ситуации не то чтобы стрелять по Баку, а даже обстрелять маленькое приграничное село на юге Азербайджана может оказаться для них небезопасным занятием.
Очень важно чтобы Иран осознавал, что невозможно стать опять великим в центре мусульманского мира поддерживая агрессивную политику. Если эти шаги предпринимаются лишь под диктовкой Москвы, так как это единственная опора Ирана в мире, то Ирану надо предложить альтернативную опору в лице тюркских государств. Это поможет Ирану наладить отношения и выйти из гнета санкций. Если же Иран желает оставаться в рамках влияния России и Китая , то открытие Зангезурского коридора как раз выгодно им и Иран может стать частью проекта. Однако, чем больше таких опрометчивых шагов со стороны иранского руководства, тем больше вероятность получить меньший кусок от будущего геоэкономического раздела.
В историческом контексте это напряжение и обострение происходит под диктовкой. Азербайджан должен напомнить иранцам их историю, что арабы 200 лет запрещали персидский язык и только при сельджуках персидский язык вновь стал официальным и что именно благодаря тюрко-персидскому синтезу сегодня современные иранцы могут свободно наслаждаться персидским языком. Иран, имея сегодня образно говоря, обладает двумя форматами (тюркской и персидской) и во всех смыслах старается срубить одну руку и оставаться одноруким и отсталым, а персоязычные страны кроме Ирана это Афганистан и Таджикистан. Они также имеют проблемы в научно-техническом плане, как и сам Иран. В то время как Иран через тюркские страны (используя тюркский фактор) может стать более богатой и развитой страной. В этом ему может помочь Азербайджан — страна с тюркским языком и светским строем, и с ощутимым иранским генофондом и пластом тюрко-иранской культуры.
В итоге, Иран может стать сильным и могучим государством, играющем значительную роль в регионе.
Реализация подобного сценария, конечно, маловероятна, но не невозможна. В принципе, если бы иранская элита взяла бы свою судьбу в собственные руки, этот сценарий из оптимистического стал бы реалистическим.
У Ирана есть все предпосылки для реализации подобного сценария. Кроме одного — политической воли элиты, способной оформить эту политическую волю в эффективное государственное строительство и освободиться от диктата мракобесия.